Неточные совпадения
— Интеллигенты, особенно — наши, более голодные, чем в Европе, смутно чувствуют трагизм грядущего,
и многих пугает не опасность временных
поражений пролетариата, а — несчастие
победы, Ильич — прав.
Она готовилась пока разделить с сестрой ее труды — лишь только, так или иначе, выйдет из этой тяжкой борьбы с Марком, которая кончилась наконец недавно, не
победой того или другого, а взаимным
поражением и разлукой навсегда.
С тех пор он был обманут
и побит,
и так, как ничего не выиграл
победой, не только ничего не проиграл
поражением, но удвоил им свою народную силу.
Передовая интеллигенция всех стран переживала в юности пафос окончательной
победы знания
и безвозвратного
поражения веры, а интеллигенция русская со свойственной ей склонностью к крайностям, со страстной верой пережила это
поражение всякой веры
и поверила в знание.
С неделю после
поражения татар царь принимал в своей опочивальне Басманова, только что прибывшего из Рязани. Царь знал уже о подробностях битвы, но Басманов думал, что объявит о ней первый. Он надеялся приписать себе одному всю честь
победы и рассчитывал на действие своего рассказа, чтобы войти у царя в прежнюю милость.
К тому времени с Дальнего Востока потянуло первым холодом настоящих
поражений,
и стало неприятно думать о войне, в которой нет ни ясного смысла, ни радости
побед,
и с легкостью бессознательного предательства городок вернулся к прежнему миру
и сладкой тишине.
Он был мудрый Полководец; знал своих неприятелей
и систему войны образовал по их свойству; мало верил слепому случаю
и подчинял его вероятностям рассудка; казался отважным, но был только проницателен; соединял решительность с тихим
и ясным действием ума; не знал ни страха, ни запальчивости; берег себя в сражениях единственно для
победы; обожал славу, но мог бы снести
и поражение, чтобы в самом несчастии доказать свое искусство
и величие; обязанный Гением Натуре, прибавил к ее дарам
и силу Науки; чувствовал свою цену, но хвалил только других; отдавал справедливость подчиненным, но огорчился бы во глубине сердца, если бы кто-нибудь из них мог сравниться с ним талантами: судьба избавила его от сего неудовольствия.
Доктор улыбнулся чуть заметной лукавой улыбкой. Постоянно сталкиваясь с цирковой жизнью, он уже давно изучил эту непоколебимую
и хвастливую самоуверенность всех профессиональных борцов, атлетов
и боксеров
и их наклонность сваливать свое
поражение на какие-нибудь случайные причины. Отпуская Арбузова, он прописал ему бром, который велел принять за час до состязания,
и, дружески похлопав атлета по широкой спине, пожелал ему
победы.
Увы! Это была полная нравственная
победа одной стороны
и поражение другой.
Победа уверенного в себе
и цельного в своей простодушной непосредственности злодейства над неуверенной
и стыдящейся себя добродетелью…
Старые гвардейцы возвращались победоносными генералами. Опасности,
поражения,
победы, соприкосновение с армией Наполеона
и с чужими краями — все это образовало их характер; смелые, добродушные
и очень недальние, с религией дисциплины
и застегнутых крючков, но
и с религией чести, они владели Россией до тех пор, пока подросло николаевское поколение военных чиновников
и статских солдат.
Жизнь пола с огненными ее антиномиями
и трагическими надрывами есть наиболее чувствительный барометр религиозной жизни; здесь, в незримой миру интимности, совершаются
победы и достижения, происходят
поражения и срывы…
Один только из всех героев Достоевского находит в себе достаточно силы, чтобы бесповоротно переступить черту
и заявить своеволие до конца. Это — Кириллов в «Бесах».
И как же чудовищно жалко это торжество человеческого своеволия, каким ужасным
поражением выглядит
победа!
Всего более чуждо эллинской трагедии активное, героическое настроение, возвеличение борющейся человеческой воли, — в
победе ли ее или в
поражении, — все равно. Типичнейший
и любимейший герой трагедии — страдалец-Эдип.
— Жить хорошо, когда впереди крепкая цель, а так… Жизнь изжита, впереди — ничего. Революция превратилась в грязь. Те ли одолеют, другие ли, —
и победа не радостна,
и поражение не горько. Ешь собака собаку, а последнюю черт съест.
И еще чернее реакция придет, чем прежде.
Мне нет дела до орлов
и цветов человечества. Борцы, подвижники, творцы, — они всегда жили
и будут жить — в исканиях
и муках, в восторге
побед и трагизме
поражений. А эти вот, серенькие, маленькие? Этот бурьян человеческий? Ведь здесь-то именно
и нужно знать, для чего жизнь. Все люди живут.
И для всех должно быть что-то общее. Не может смысл жизни разных людей быть несоизмеримым.
В мировую военную историю наряду с одержанными
победами занесены
и знаменитые отступления, окончившиеся истощением врага, а затем
и его
поражением.
Кампания ознаменовалась грабежами
и завершилась бедственным обратным походом в ужасную осеннюю распутицу. Во время последнего армия потерпела больше, чем понесла бы вреда от
поражения. Отступление после
победы произошло, несомненно, из соображений невоенных. Главною причиною этого странного события был наследник престола, благоволивший к прусскому королю, с которым государыня вела войну.
Восторженные клики парижан, шедшие прямо от сердца
и приветствовавшие «русского царя», принесшего Франции, измученной
победами,
и остальной Европе, измученной
поражениями, миртовую ветвь мира, красноречиво говорили еще тогда о лежавших в глубине сердец обоих народов взаимных симпатиях, имеющих незыблемую опору в их территориальном положении
и в их историческом прошлом.
«Да
и на самом деле, чего я трушу? — начал рассуждать он. — Если они меня арестовали, то это далеко не доказывает, что против меня собраны сильные доказательства. Это просто с их стороны произвол. Бороться против него нельзя
и глупо, но из за того, что они нанесли сильный удар еще не следует, что за ними обеспечена полная
победа, что надо дать им эту
победу и бессильно опустив руки, ждать окончательного
поражения».
По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя
и облепишься», утешавшегося в нашем
поражении воспоминанием прежних
побед,
и повторялись слова Растопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать
и просить: потише!
— Ты, милая девушка, пришедшая из того мира, что называет себя свободным, — что за грустные тени лежат на твоем милом, прекрасном лице? А ты, мой смелый юноша, почему так бледен ты? Почему не упоение
победою, а страх
поражения вижу я в твоих опущенных глазах?
И ты, честная мать, скажи мне: какой ветер сделал твои глаза красными? Какой дождь, неистово бушующий, сделал влажным твое старческое лицо? Какой снег так выбелил твои волосы, — ведь они были темными когда-то!
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению
и, несмотря на лирические воззвания о мужестве
и преданности
и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд
побед Наполеона
и поражений Кутузова.
Так было (по истории) с древнейших времен
и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени
поражения австрийских войск, Австрия лишается своих прав,
и увеличиваются права
и силы Франции.
Победа французов под Иеной
и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Как ни странны исторические описания того, как какой-нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал
победу, убил три, пять, десять тысяч человек,
и, вследствие того, покорил государство
и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему
поражение одной армии, одною сотой всех сил народа, заставило покориться народ, — все факты истории (насколько она нам известна), подтверждают справедливость того, что бòльшие или меньшие успехи войска одного народа, против войска другого народа, суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов.
Генерал нахмурился. Хотя
и не было положительных известий о
поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи;
и потому предположение Кутузова о
победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о
победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противоречие, так как ряд
побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд
поражений русских привел их к полному уничтожению врага
и очищению своего отечества.